Созданная жизненной силой, внутренним огнем Дор-Вейтарна сеть наконец сжалась в точку, обратив в ничто и спутанных ею страшилищ.

Рушились стены и потолки, подземные залы обращались во прах, гибли обезумевшие твари Черного Ордена; однако последняя, уже тающая мысль Ворона была — сохранить жизнь Людям! И Смертных швырнуло наверх мощной волной сотрясающей землю судороги.

На месте крепости койаров возник новый огнедышащий вулкан. Страшные подземные толчки сотрясали скалы, острые пики рушились, раскатываясь длинными языками каменных осыпей; из жерла вулкана вырывались дымные клубы, а за ними, словно подброшенные рукой какого-то великана, летели тела людей.

Атора отшвырнуло очень далеко, однако он пришел в себя раньше других. Поднялся, обнажил меч — и пошел кругами по полю.

Он отыскивал очередного койара, вырванного судьбой из огненной могилы, и коротким ударом заставлял еще не очнувшегося окончательно расстаться с жизнью. Он бил, словно неживой, в одно и то же место, перерубая шеи былым сотоварищам по рати Черного Ордена. Брызгала кровь, пятная одежду, мало-помалу Атор приобретал кошмарный вид вампира, выбравшегося из могилы и дорвавшегося до вожделенной живой добычи…

Однако среди тел он не нашел ни предводительницы, ни Арьяты.

Рука принцессы сжимала разорванный мешочек с Камнями Халлана, по-прежнему остававшийся у нее на груди, само же ее тело покоилось на мягких струях невидимых воздушных потоков. Прозрачные руки Духов Воздуха бережно несли принцессу, получив строгий приказ Того, Имя Которого Они Не Могли Произнести.

Под ними проплывали равнины Халлана; мало-помалу дети Эфира уклонялись к северу, уклонялись, пока внезапно не ощутили мощный и грубый приказ, исходивший вовсе не от пославшего их; однако, прежде чем они смогли дать отпор, тело Арьяты выпало из их мягких объятий и камнем понеслось к земле.

Там, на крошечной лесной опушке, подле круглого озера с топкими моховыми берегами, стояла женщина в темно-зеленых одеждах. Хотя внизу и царило безветрие, ее иссиня-черные волосы развевались, иссеченные морщинами ладони вытянутых навстречу Арьяте рук словно бы готовились обнять ее… А подле этой немолодой женщины стояли в благоговейном молчании три здоровенных тролля в черных кожаных ошейниках.

Та, которую Вестри называл Царицей Маб, властно вмешалась в происходящее.

Арьята пришла в себя от острой боли в груди. Чувство было такое, словно из нее тащили живую кость. Новая вспышка боли заставила тело изогнуться в мучительном спазме, однако тут же пришло и облегчение…

Что-то влажное коснулось лба Арьяты, что-то пропитанное густым остро пахнущим отваром редких лесных корней, неприметных, о которых не знают даже самые искусные люди-травники, — и один лишь запах этого отвара отогнал красную пелену боли, затягивавшую сознание.

Арьята смогла поднять веки. Над ней склонилось лицо женщины, вытянутое, с заостренным подбородком и чуть выступающими скулами; огромные черные глаза казались встревоженными. От крыльев острого носа к узким бледным губам тянулись глубокие складки, множество морщин птичьей лапой разбегалось и от уголков глаз.

На лоб Арьяты легли длинные тонкие пальцы с острыми ногтями.

— Ну, вот ты и очнулась, — проговорил холодный голос — холодный не от отношения говорившей к Арьяте, а просто такой по природе; и, несмотря на врожденную скрипучесть, в нем ощущались нотки участия и сочувствия.

— Сейчас тебе принесут поесть. Молчи! Тебе вредно говорить. И постарайся поменьше шевелиться. Я вытащила из тебя вот это. — Перед глазами Арьяты показалась знакомая стальная звездочка, вся покрытая засохшей уже кровью. — Просто чудо, что ты протянула так долго. Ладно, беседы потом, сперва обед. Тревор!

Появился низенький лесной гном с деревянным подносом, уставленным всяческой снедью; он ловко устроился у изголовья принцессы и, не чинясь, принялся кормить ее с ложки — Арьята только и могла, что раскрывать рот, даже рукой пошевелить она была не в состоянии…

Прошло несколько дней. Тревор, как нянька, ухаживал за принцессой, кормил, поил, умывал; и едва Арьята смогла внятно произнести первое слово, он тотчас позвал к ней хозяйку.

— Я тебе известна как Царица Маб, — без всяких вступлений и объяснений начала та, едва устроившись в поставленном подле постели Арьяты громадном кресле.

Принцесса с трудом подавила изумленный вскрик.

— Да-да, та самая, из сказок и преданий твоего народа. — Хозяйка несколько раз кивнула, на лицо упали тяжелые черные пряди, совершенно не тронутые сединой. — История моя долгая, когда-нибудь я расскажу ее тебе всю; но пока меня больше занимает случившееся с тобой. Что произошло в крепости койаров? Я ощутила страшный толчок в тех краях; я сама враждую с Черным Орденом — они ни за что ни про что убили одного из моих слуг, троллей, когда шарили по северным лесам, — и сгораю от нетерпения узнать, как ты в одиночку смогла одолеть непобедимый Орден. У тебя на груди Четыре Камня Халлана, и это значит, что ты — высокородная принцесса Арьята, наследница престола, захваченного новой Владычицей.

Принцесса невольно схватилась за холщовый мешочек на груди.

— Не бойся, я их не тронула. Они твои, хотя вряд ли будут иметь силу в борьбе с Перворожденными… Но обо всем об этом — после. Я слушаю тебя.

И Арьята заговорила. В хищном лице Царицы Маб, обращенном к ней, девушка видела лишь интерес, участие да еще какую-то печаль, смертельную, неизбывную тоску, которую не излечишь уже ничем.

Однако говорила принцесса осторожно. Этой Царице Маб вовсе не обязательно было знать о пропавшем Трогваре, и потому принцесса говорила только о своих собственных приключениях. Когда она дошла до Призрачного Меча, длинные и тонкие пальцы Царицы сжались в кулаки, она даже прикусила губу.

— Что-то не так? — спросила Арьята. — Ты знаешь, откуда он взялся у меня?

— Что ты, что ты, нет, конечно! — замахала руками Царица, и по тому, насколько старательно она пыталась убедить принцессу, что ничего не знает, Арьята догадалась, что ее собеседница отчего-то предпочитает придерживать на этот счет язык за зубами.

— Мне нельзя это знать? — в упор спросила принцесса, и Царица Маб отвела глаза.

— Нельзя! — тем не менее последовал непреклонный ответ.

Повесть Арьяты длилась долго. Слушая, Царица время от времени вполголоса вставляла замечания, словно для себя самой:

— Конечно, Ненна всегда была добра, но храбрости у нее, сказать по правде, недоставало… Надо же, прошла через весь Халлан!.. Атор? Слыхала о нем… Сильный воин, это правда. Говорят, он оставил Черный Орден ради новой Владычицы на Халланском престоле… Твари Слепящего Света? Так вот оно в чем было дело… а я-то ломала себе голову… И кто-то вернул их обратно в узилище? Н-да, странно… разве что Дор-Вейтарну удалось его последнее чудо… да, я знавала его. Толковый был чародей, мир его праху! Доблестно жил и пал тоже доблестно.

Наконец принцесса замолчала, охрипнув от долгого рассказа, и без сил откинулась на подушки. Царица Маб тотчас подала знак Тревору, немедленно явившемуся с целой батареей разнообразных снадобий и растираний.